Глава 10

Алевтина с трудом разлепила глаза. Голова гудела, раскалывалась, кружилась и проваливалась. В желудке, пищеводе и во рту было мерзко и тошнотворно. Алевтина уже не помнила, когда просыпалась не с похмелья. Она, собственно, и не просыпалась - ее будил Тузик, каждое утро взбиравшийся на нее и справлявший нужду. Он и сейчас сопел, пыхтел и крякал на ней от удовольствия.

"Надо же, - удивлялась Алевтина, - и никакое похмелье его не берет".

Ей хотелось спать. Она и пыталась спать, пока Тузик получает свое, только сны получались сексуальные, точнее, порнографические, она непроизвольно возбуждалась, и все кончалось взаимным удовлетворением.

Потом она спала, соскребалась с кровати, пила таблетки, кофе, приводила себя в относительный порядок, потому что абсолютный был уже недостижим, и где-то после обеда отправлялась в Управление. Теперь уже Управление туристическим комплексом АО "Лесотур".

Тузик к этому времени уже кончал прием посетительниц. С мужчинами он не разговаривал, оставив их Домарощинеру, а женщин принимал регулярно. Да и они к нему шли непрерывно, хотя знали, на что идут. Но что поделаешь, если мимо Туза Селивановича не пройти. Кому-то надо было устроиться на работу, кому-то получить разрешение на выезд на Материк... Этот вопрос решался только Тузиком и только через женщин.

Поначалу Алевтина присутствовала при этих приемах по требованию Тузика. Он требовал, чтобы она оценивала со стороны эстетические, артистические и сексуальные параметры женщин - кого в шоу, кого в Управление, кого на кухню, кого в уборщицы. И она оценивала. Работа есть работа. Раньше изучали Лес, теперь готовились ублажать клиентов. А вкусы и желания клиентов непредсказуемы и разнообразны - кому подавай балерину, кому уборщицу. Поэтому любая должна отвечать требованиям и быть в готовности.

Но потом ей все-таки совершенно опротивели эти сексуально-акробатические упражнения Тузика то на столе, то в кресле, то под столом. Скучно и противно. По крайней мере, смотреть со стороны. И Алевтина категорически потребовала заменить ее Домарощинером. Клавдий-Октавиан с удовольствием согласился, потому что и ему перепадало с царского стола... Алевтина же стала употреблять освободившееся время на рекогносцировку строящегося туристического комплекса, тем более, что ее слово было не последним при обсуждении архитектурного проекта. Гостиница с рестораном, шоу-комплекс, "гвоздем" которого была люстра в виде гигантского шарового аквариума, подвешенного над залом, внутри которого должны были плавать голые "русалки". Тузик очень надеялся, что удастся отловить в Лесу настоящих русалок, которых, по его утверждениям, он видел собственными глазами, но пока тех нет и пока их будут дрессировать после отлова, выписал с Материка мастериц художественного подводного плавания. Разумеется, незамедлительно залез с ними в бассейн, чтобы получить свое. Те, что отказались, были отправлены обратно. Замену нашли быстро. Нечто такое предполагалось демонстрировать и между номерами текущего шоу. И с участием специально тренированных ныряльщиков, и с участием возжелавших туристов. Репетиции проводились регулярно и имели постоянный аншлаг. Даже приезжало телевидение и снимало рекламный ролик.

По-прежнему, портила вид Лужа посреди поселка, но последнее время стараниями Квентина она стала медленно изменяться.

"Странно, - подумала Алевтина, - Переца нет, а его приказ действует..."

Сначала с шумом с помощью всяческих крюков, кранов, лебедок, электромагнитов извлекли со дна всяческий мусор и металлолом и куда-то увезли, потом прокачали всю воду через какие-то фильтры и трубы с электроразрядами, страшно шумевшими, потом Квентин что-то вылил из металлических сосудов в воду Лужи. Существенно выросшее за счет строителей и шоуменов население с интересом приходило на берег Лужи, надеясь лицезреть чудесные изменения в воде. Алевтина тоже приходила. Но явных чудес не наблюдалось. Правда, вонять стало не так противно. И цвет воды из черного стал зеленым. Из мертвого - живым...

- Не спешите, - говорил Квентин нетерпеливым болельщикам. - Биологическая очистка мгновенно не происходит. Озеро - живой организм, а больной организм мгновенно не исцеляется, нужно, чтобы прошли биологические процессы... Вы же видите, что оно оживает. И оно оживет! Это будет вам подарок от Риты. - И вздыхал.

Сейчас он семейно жил с бывшей буфетчицей с биостанции, которая стала директором и, на паях, хозяйкой ресторана. Вроде бы, со стороны глядя, неплохо они жили, да вот все равно он вздыхал. Алевтина любила иногда встретиться с Квентином. Не выясняя отношений, они чувствовали, что понимают друг друга, и глядя на воду, вздыхали вместе.

А вокруг озера пышно расцветали и кудрявились зеленые лесные цветы, которые ей неизменно привозил Стоян. Кстати, они буквально заполонили поселок. И здание Управления было опутано ими буквально по крышу, и все коттеджи. И вот - берега озера. Они радовали глаз, но действовали Алевтине на нервы, постоянно напоминая о Стояне. Вот же Ромео на ее грешную голову!.. И никакая ревность его не берет!.. Другой бы уж давно плюнул и растер... Или уж пристрелил бы соперника. А он тоже только все вздыхает.

Тогда, в первый день, когда Стоян примчался на мотоцикле с биостанции с громадным букетом цветов, который, ворвавшись в дом, сунул ей, смущенно покраснев, потому что она была не одета, и ринулся с кулаками на Тузика, еще валявшегося в постели. Но до Тузика он не добежал - откуда ни возьмись, возникли телохранители, и Стоян вдруг оказался связанный и побитый на полу.

- Резвые у тебя поклонники, - хмыкнул беззлобно Тузик, - и верные... Это хорошо. Нам нужны верные люди... Поднимите его.

Стояна подняли и поставили, как куклу, перед Тузиком.

- На колени, - уточнил Тузик и сам сел в кровати, не прикрываясь и почесывая волосатый, но поджарый живот. - Хорош экземпляр... Решил, что Перец сволочь, бросил бедную женщину без защиты, а уж ты защитишь?.. Перец, может и сволочь, но защищать ее, - показал он пальцем на голую Алевтину, - теперь буду я и иметь буду я, - и шлепнул ее несильно ладонью по голой заднице. - Запомни это!.. А служить ей можешь, и защищать, когда меня нет, а больше - ни-ни!.. Ты у нас, кажется, главный знаток Леса?.. Прекрасно, нам нужны знатоки Леса. Будешь главным егерем! На тебе организация, проведение и обеспечение безопасности отдельных туристов и туристических групп в Лесу.

- Но чужим в Лес нельзя! - воскликнул Стоян. - Они погибнут. Лес чужих не пускает!..

- Вот ты и проследишь, чтобы не погибли. А если прошляпишь, никогда тебе ее больше не видеть... Посмотри-посмотри: ах, хороша... Можешь даже потрогать... Ах да, руки связаны... Ну, тогда в другой раз. Будешь себя хорошо вести, дам потрогать... Алевтина, организуй ему отдельный коттедж, соответствующий его высокому положению... Главный егерь - это очень большой человек здесь! От него зависит наше благополучие... Так что, Стоян, иметь ты будешь много, но и служить должен верно, а главное - безопасность клиента! Любой ценой!.. Уведите и развяжите... Пока иди в гостиницу, скажи, что от меня. Сегодня же будешь иметь свой коттедж и можешь иметь в нем, кого хочешь, кроме, - пощекотал он между ног, - Алевтины. - Она взвизгнула, хихикнув, и отскочила. Букет она швырнула в палисадник. А он взял, да и принялся. Глядя на ее домик, и другие стали просить отростки... Теперь весь поселок покрыт лесной зеленью... А Стоян обучает егерей и довольно часто видится с ней в Управлении на всяких совещаниях, которые проводит то Домарощинер, то она сама. Тузик принимает только женщин и только функционально. Про науку Стоян, конечно, уже не вспоминал, как и никто в поселке, а начальником оказался неплохим, энергичным. Правда, проверить его егерские достоинства пока не удавалось из-за того, что Перец захватил и держал под охраной единственную дорогу в Лес. Поэтому туристов временно водили на обрыв и показывали Лес с высоты, расписывая его тайны и странности, и обращая внимание на зловещий лиловый туман, который в последнее время стал совсем густым и почти фиолетовым, и выглядел весьма мрачно. Ссылаясь на него, туристов и предостерегали от посещения Леса, мол, в это время года лиловый туман бывает ядовитым и лучше подождать, пока он рассеется. Какое удовольствие идти в Лес в скафандрах? Туристы внимали объяснениям, но недовольство отсутствием вылазок в Лес и охоты на зверей и русалок высказывали. Хотя и не очень активно - напряжение снимали русалки в шоу-комплексе и обслуживающий персонал в прочих увеселительных заведениях, здесь, вдали от цивилизации, в порядке вещей было такое, на что на Материке рассчитывать, по крайней мере, за те же деньги не приходилось.

Но долго, все это понимали, так длиться не могло. Реклама работала вовсю, и туристы сюда рвались не для шоу, а в Лес.

Тогда-то и было принято решение о бомбардировке бывшей биостанции, захваченной Перецом и Ритой. Не сразу, конечно, было принято. До этого была объявлена награда за уничтожение Переца и поимку Риты. Ее уничтожать запрещалось категорически. И награда была, по мнению Алевтины, сверхщедрая. Таких денег в поселке никому прежде и не снилось.

И в щелях обрыва закишели, как тараканы, снайперы с винтовками и видеокамерами, дабы заснять предсмертную агонию Переца. Однако все они позорно бежали после того, как Перец включил генераторы инфразвука, от которых ехала крыша и обнаруживалось катастрофическое недержание всяческих испражнений - так что от охотников пахло весьма дурно. Немногие решались повторить попытку. Но все же находились такие настырные, придумывавшие и испытывавшие всяческие "глушилки" инфразвука. Если "глушилка" срабатывала, то, как правило, снайпер возвращался с пулевым ранением в руку.

Фигура Переца обрастала легендами, а Алевтина пила. Она теперь почти не была трезвой, а только более или менее пьяной. Ей страшно было быть трезвой. Да, надо признать, живя с Тузиком это было и трудно. Он любил гульнуть на широкую ногу. Позволял Домарощинеру с Алевтиной поуправлять некоторое время, а потом, уж Алевтину обязательно, увлекал в очередной загул. Чаще всего Домарощинер оставался за главного и трезвого и был фактическим руководителем "Лесотура", но и Алевтине он не препятствовал в управлении, признавая ее несомненные административные таланты.

Предпринимались, насколько было известно Алевтине, и альпинистские попытки проникновения на биостанцию, и десант со стороны Леса, но из этих рейдов никто не вернулся и потому подробностей рассказать не мог.

Тузик просто бесился от неуязвимости Переца, выходил из себя и долгое время не возвращался. В конце концов, и было принято решение о бомбардировке. Алевтина была против, но Тузик не услышал ее резонов и, более того, обругал последними словами и обвинил в пособничестве своему бывшему хахалю. Домарощинер признавал обоснованность возражений Алевтины, но все же склонился к тому, что "нарыв надо вскрывать". Да, военные действия могут отпугнуть часть туристов, но существование Переца может вообще прекратить их поток. Кому нужен "лесной туризм" без Леса?..

Когда в воздух поднялись вертолеты, Алевтина начала пить. Когда до поселка донеслись звуки взрывов, она уже "отрубилась", но все же ощутила холод в груди и произнесла нечленораздельно:

- Пе-е-е...

Когда же наутро она узнала, что погибли вертолеты, а не Перец, то сразу протрезвела и была весь день в прекрасном деловом настроении в отличие от приунывшего Тузика и мрачного Домарощинера.

- Может, вы его кончите, многоуважаемая Алевтина? - простонал Домарощинер. - По старой любви... Он вас не тронет... А вы его брошечкой, булавочкой, колечком слегка уколите... Он и не заметит, если с анестезией...

- Он не тронет, Рита разорвет! - возразила она. - Эта тварь меня всегда терпеть не могла... Похоже, ты, Клашка, жаждешь от меня избавиться?

- Нет-нет! - замахал руками Домарощинер. - Как можно! Вы наша королева! Краса и гордость... Это только размышление вслух...

- Королевы редко умирают своей смертью... - заметила Алевтина.

- Только не моя королева! - припечатал Тузик. - Алевтина никуда не пойдет. Пока есть пешки, королевы должны заниматься своим королевским делом... Кстати, когда ты мне наследника подаришь?..

- Когда бог пошлет, - поджав губы, ответила Алевтина. - И это, как известно, зависит не только от меня, но и от вас, мой король... Возможно, вы слишком расходуете свой семенной материал, и он недостаточно жизнеспособен?..

- Но-но, ты не заговаривайся! - оскорбился Туз Первый на сомнения в его мужских достоинствах.

- Я только предполагаю, - пожала плечами Алевтина. - Если вы так в себе уверены, почему бы не провериться у врача?.. Кстати, много ли ваших... пациенток забеременело?

- Не интересовался, - отмахнулся Тузик. - Меня только твое потомство интересует, потому что оно правонаследное... Династия!.. Понимаешь ли ты, Алевтина, что такое династия?!

- Понимаю, мой король... Не теряйте надежды... - хотя сама вовсе не жаждала рожать от Тузика и потихоньку предохранялась. Правда, соображения о династии временами заставляли ее сомневаться в правильности своей стратегии... Тузик не вечен, а династия...

- Можно было бы попросить у правительства провести серьезную операцию по зачистке местности, - думал вслух Клавдий-Октавиан, - но об этом наверняка пронюхает пресса, конкуренты не дремлют, и потенциальные клиенты будут надолго запуганы... акции начнут падать... мы задолжаем правительству... придется содержать контингент... да и ближайшую часть Леса, относительно известную нам, они могут стереть с лица земли... убытки-убытки... нет, это не вариант, - пришел он, наконец, к заключению.

Ему никто не возражал, потому что вариант, действительно, был неудачным.

- Черт знает что! - вопил Тузик. - Не можем справиться с одним вшивым интеллигентом и бабой!.. Клавдий, думай!

- Думаю, Туз Селиванович, думаю, - заверил Домарощинер. - Но проблема не в интеллигенте, а в секретной технике, которой он овладел. Не зря мы раньше ее взрывали в случае исчезновения, согласно инструкции... Самовольный побег техники - это сказка для дурачков. Подразумевались кражи и диверсии. А этот чертов Перец приказал снять с машин все взрывные устройства! Как чуял... Или готовился заранее?.. Может, он шпион?..

- Это кто - Перчик шпион? - хмыкнула Алевтина. - Не смеши, Клавдий!.. Да и чей он шпион, когда в Лесу торчит... Вы сами его врагом и сделали!.. Он же был безобидный, но гордый... А вы его так унизили... Недальновидно...

- Он мне первый по морде дал! - обиженно воскликнул Тузик.

- Ну, вот теперь ты имеешь то, что имеешь, мститель, - развела руками Алевтина. - Мстить тоже надо с умом.

- Да уж, что там после драки... - вздохнул Домарощинер. - Дальше жить надо.

И они жили с Перецом в качестве зубной боли и язвы желудка.

Выход нашел тот, от кого не ждали. На одном из совещаний Стоян вдруг изрек:

- Если гора неприступна, то ее обходят... В нашем случае лучше облететь...

- Тот, кто летал, не вернулся, - напомнила Алевтина.

- Да, но они летали с целью уничтожить Переца... Как я понял, система обороны биостанции настроена на отражение агрессии извне. С их стороны не было предпринято никаких наступательных действий...

- Ну, и что? - нетерпеливо спросил Домарощинер.

- А то, если полететь с мирными целями, без оружия, Перец не тронет... Я его знаю.

- Это точно, - подтвердила Алевтина.

- И лучше лететь не на вертолетах - слишком много шума и испорченная репутация, с одной стороны, и малая вместимость - с другой... Для перемещения достаточно больших групп туристов больше бы подошел дирижабль... А биостанция пусть остается для щекотания нервов... Для туристов там слишком обжитая территория... Хотя я бы их дальше и не пускал, но учитывая обстоятельства...

- Дирижабль! - воскликнул Домарощинер. - Дирижабль... А ты гений, егерь!.. Если пройдет твоя идея. Только я не очень верю этому Перецу - сколько уже жизней на его совести.

- Когда комары кусаются, их убивают, - заметила Алевтина. - Стоян, поцелуй за мной!

- Но гарантии безопасности? - не унимался Клавдий-Октавиан. - Если Перец угробит дирижабль с туристами, нам конец!..

- В первый полет я полечу один, - сказал Стоян. - Точнее, с экипажем из добровольцев. Этой махиной надо еще уметь управлять. Если меня научат, могу и один...

Теперь идея Стояна была близка к воплощению. Дорогая идея, но она решала две проблемы - Переца и безопасности. Если, конечно, расчет Стояна окажется верным. С Материка доставили несколько дирижаблей. Смонтировали газокомпрессорные станции. Готовили маленький на несколько человек дирижаблик к пробному полету. Собирались лететь двое - пилот и Стоян.

Тузик был доволен.

- Ух, утрем мы нос интеллигенту его собственными соплями! - хихикал он. - Гуманист-гуманитарий вонючий... На твоем гуманизме тебя и поимеем...

Прошлым вечером элита Управления провожала Стояна в ресторане в отдельном зале.

- Эх! - расхрабрился Тузик. - Не будь она моей королевой, отдал бы тебе Алевтину на эту ночь, но не могу, не положено... Уж не обессудь, но подержаться можешь! Все ее танцы - твои...

И Алевтина, действительно, танцевала со Стояном. Не потому, что ей приказал Тузик, а по собственному желанию. Она вдруг осознала, что он - единственный человек в поселке, а может, в мире, который ее любит чисто и бескорыстно. Ее, которую никто и никогда не любил чисто и бескорыстно. А только как приложение к Порядку. Перец?.. Вначале-то он ее точно не любил - деваться ему было некуда, вот и пришел... Потом, возможно... стерпелось-слюбилось, но это не совсем то... Переца она сама себе организовала... А тут любовь... И завтра он улетает, может быть, на смерть. Сознательно, конечно, Перец его не убьет, но успеет ли он что-нибудь осознать?..

Алевтина чувствовала, как млеет Стоян, держа ее в объятиях, и готова была дать ему большее, так ей было жаль его и себя, но прекрасно понимала, что никто ей этого не позволит, а Стояну такое сомнительное удовольствие может стоить жизни. И никакой дирижабль не спасет. Поэтому она отдавалась ему в танце. И видела, что он это понял.

Но, в конце концов, стремясь заглушить обиду и готовность послать все к черту, она опьянела настолько, что ее унесли телохранители.

И вот очередное тяжелое похмелье... Но она же хотела проводить Стояна! И проводит!..

Холодный душ, таблетки, кофе, зеркало (ну, и рожа!), макияж... и личный шофер мгновенно доставляет Алевтину на бывшее вертолетное поле, где теперь по-хозяйски расположились дирижабли. Ее слегка покачивает на ветру, но она старается держаться в равновесии и оттого идет так ровно, как трезвому человеку в жизни не пройти.

Около самого маленького дирижабля уже собралась небольшая толпа - несколько человек во главе с Домарощинером. Стоян и пилот уже забрались в... Алевтина не знала, как называется кабина для пассажиров и экипажа - то ли корзина, то ли гондола, то ли еще как... вообще-то, она была похожа на маленький самолетик... но они были уже там, в этой самой корзине-корыте с крыльями, открытой сверху, и смотрелись очень романтично.

- Я вам настоятельно рекомендую взять с собой автоматы, - настаивал Домарощинер. - Мало ли что... Ну, хотя бы пистолеты...

- Ни в коем случае! - возражал Стоян. - Это равносильно самоубийству!

- Эх, романтики-идеалисты... - тяжко вздохнул Клавдий-Октавиан. - Ну, как знаете!

- О! Алевтина! - воскликнул Стоян, заметив ее. Лицо его вдохновенно порозовело, глаза воспылали. - Вы все-таки пришли!

- Я же обещала, - гордо вскинув голову, ответила Алевтина, искренне забыв, что с полчаса назад она о Стояне и думать не думала.

- Спасибо, - чуть склонил голову Стоян. - Теперь я верю в успех полета окончательно!

- О, приветствую вас, королева, - чуть заметно усмехаясь уголками губ, повернулся к ней Домарощинер. - И королям ничто человеческое не чуждо?..

- Монархи - те же люди, - невозмутимо пожала плечами Алевтина. - Только высшего качества.

- О, конечно, - откровенно усмехнулся Клавдий-Октавиан. В отсутствие хозяина он часто был весьма раскован. - Все готово к полету, доставайте ваш белый платочек и начинайте махать... Заводи! - крикнул он пилоту и тот нажал на кнопку стартера. Пропеллер закрутился и зашумел. Поднялась пыль. Толпа отступила назад. А Алевтина, не понимая почему, вдруг шагнула вперед и схватилась за поручни трапа. Дирижаблик медленно набирал скорость. А побледневший Стоян крепко ухватился за руки Алевтины и помог ей забраться в кабину. Он очень боялся, что она вдруг упадет. А ей совсем не было страшно. Ей было весело и от ветра, растрепавшего ей волосы, и от крепких объятий перепуганного, но и довольного Стояна, и от растерянной физиономии Домарощинера, что-то пищавшего, чего разобрать было невозможно. Пилот же осуществлял взлет и не видел, что творится за его спиной, хотя Домарощинер делал ему явные сигналы остановиться. Но вот дирижаблик резко пошел вверх и вперед, и Алевтине стало нехорошо оттого, что желудок оказался прямо в горле, она встала на сиденье и, перегнувшись через борт, позволила желудку делать то, от чего удержать его было невозможно. Ее стошнило на Домарощинера и его свиту, превратившихся в маленьких противных букашек-таракашек, на Управление, в кабинете которого Тузик сейчас заряжал спермой очередную самку, и на поселок, где жили рабы. И ей вдруг стало необычайно легко. Она утерлась белым платочком, который достала по совету Клавдия-Октавиана, и, выпрямившись, села на плечо Стояна, до этого испуганно державшего ее сзади за ноги, прижавшись щекой к ягодицам. Он пошатнулся, но удержал сладкую ношу и бережно опустил ее на пол, впрочем, не спеша размыкать объятия.

- Ну-ну, - ласково шлепнула она его по рукам ладошкой. - Так мы с тобой и Леса не заметим... Показывай красоты!..

И они посмотрели вниз.

Алевтина сначала отшатнулась, испугавшись, что ей опять станет дурно, но потом все же заставила себя посмотреть на Управление сверху. Оно не произвело на нее эстетического впечатления. Довольно лысая поверхность, покрытая кое-где кустиками рощиц, да короста крыш с зелеными кляксами лесных цветов, принесенных Стояном из Леса для подарков ей. Черное... нет - зеленое зеркало Лужи... Алевтина удивилась, но ей показалось, что она видит дно Лужи! Лужа была прозрачна!.. Неужели у Квентина получилось?

- Смотри, Стоян, Лужа прозрачна! - крикнула она.

- Да, - крикнул он в ответ. - Как и думал Перец, это у Квентина с Ритой получается.

Что-то неприятно ревнивое, а главное - необъяснимое, шевельнулось в Алевтине, но она прогнала это чувство и кивнула Стояну.

"Перец!.. Сейчас они должны пролетать где-то над ним..."

Дирижабль миновал обрыв, и высота стала еще более головокружительной, но Алевтина, вроде бы, уже привыкла к ней и не очень испугалась, хотя в груди ощутился легкий холодок.

И начался Лес. Сразу под обрывом. С этой высоты он был похож на море. Или на океан. Наверное, разницы никакой, но Алевтине больше нравился океан. По звучанию. По нему бегут волны, наворачиваясь друг на друга, вспениваясь, осыпаясь брызгами... И кажется, что он живой и вечный. Впрочем, это не кажется - он и на самом деле такой.

Алевтина, для надежности держась за руку Стояна, всматривалась в Лес.

Стоян был настолько переполнен эмоциями, что почти ничего не видел, кроме Алевтины, разумеется.

Вот она разглядела внизу узенькую ленточку дороги. Как раз там, где кончается обрыв и начинается Лес. Вот дорога входит в Лес... А вот что-то похожее на домики...

- Стоян, что это?

- По-моему, биостанция, - взглянул он вниз. - Никогда не видел ее сверху... Ну, точно биостанция. Вон лабораторный корпус, вон столовая, библиотека... Чертов туман мешает...

- Никого не видно, - вглядываясь в прорехи лилового тумана, констатировала Алевтина. - Где же Перец и его знаменитая техника?..

- Маскировка, - объяснил Стоян. - Да и туман... Откуда-нибудь наблюдает...

- Сейчас как выстрелит, - севшим голосом предрекла Алевтина.

- Не думаю, - покачал он головой. - На всякий случай я тут кое-что приготовил...

Он достал из сумки небольшой рулон.

- Что это? - спросила она.

Стоян развернул рулон. На матерчатой ленте было написано: "Это я - Стоян!"

Алевтина тут же достала из кармана платья губную помаду и приписала снизу:

"И Алевтина! Перчик, привет!"

Стоян улыбнулся и вывесил свиток за борт. Он обнял Алевтину за талию, и они молча всматривались в биостанцию. Говорить не хотелось. В эти, вполне вероятно, последние моменты жизни хотелось прислушаться к себе. Перец-то, скорей всего, не станет стрелять, но если сработает автоматика, если он спит, болеет, отсутствует...

И, прислушавшись к себе, Алевтина поняла, что совсем не жалеет о своем неожиданном поступке, не жалеет о том, что оказалась здесь в смертельной опасности рядом со Стояном и, может быть, с Перецом. Если уж встречать смерть, то лучше рядом с теми, кто тебя любит или, по крайней мере, любил... ну, хотя бы неплохо относился. Не потому, что Порядок требует, а по сердцу. И сам Порядок перед лицом возможной смерти показался жалкой суетой и обманом... Может быть, самообманом...

Стоян был спокоен. Да, чисто теоретически он допускал вероятность атаки с биостанции, но вероятность эту оценивал как невысокую. Но даже если это вдруг случится, разве не мечтал он в минуту опасности оказаться рядом с Ней?! Мечтал. Мечта сбылась, чего еще требовать от жизни?.. Он и не требовал. Он был счастлив.

И Алевтина ощущала его покой и счастье, с благодарностью прижимаясь боком к нему.

Пилот обернулся и удивленно воззрился на Алевтину сквозь прозрачную стенку из оргстекла, отгораживавшую его пилотское место от пассажирского салона. На дополнительного пассажира он явно не рассчитывал. Тем более, на пассажира столь высокого ранга. Пилот постучал себя по голове, покрытой шлемом и показал указательным пальцем куда-то. Алевтина не поняла, что ему надо, а Стоян быстро среагировал. Он раздвинул стенку и достал оттуда два шлема. Один протянул Алевтине, другой натянул себе на голову. Алевтина последовала его примеру.

Сначала наступила тишина, и Алевтина облегченно вздохнула. Оказывается постоянный шум ветра в ушах довольно утомителен. Но через мгновение раздался незнакомый голос. "Пилот", - поняла Алевтина.

- Госпожа, как вы здесь оказались?.. С меня снимут голову и уволят. Я не хочу потерять эту работу! Мы должны немедленно вернуться!.. О, Боже! Я должен был сразу вернуться!..

- Да не волнуйтесь! - мило улыбнулась ему Алевтина. - Я сделаю вас своим личным пилотом, а этот дирижабль заберу себе... Мне захотелось прогуляться...

- Но это не прогулка, а опаснейший эксперимент!.. Если с вами что-то случится... О-о-о!..

- Если со мной что-то случится, вам уже будет все равно - то же случится и с вами... Не так ли, мой храбрый пилот?..

- Так точно, госпожа, - улыбнулся он ей. - Но прикажите мне повернуть дирижабль назад!..

- Нет, мой пилот, не прикажу, - твердо сказала Алевтина. - Вам известна цель этого полета, и мы должны ее достичь! Иначе вам не будет смысла держаться за эту работу. Акционерное общество разорится... Понимаете ли вы, что мое присутствие здесь, в этом полете в случае нашего благополучного возвращения - гарантия доверия наших клиентов к нашим дирижаблям, к экскурсиям на них?!

- Да, госпожа, но если...

- А этот вариант мы уже обсудили... Вперед, мой пилот!..

Пилот с улыбкой взял под козырек и повернулся в исходное рабочее положение.

Биостанция, тем временем, осталась позади. Внизу мощно дышало зелено-лиловое чудище.

- Хорошо ты с ним поговорила, - одобрил Стоян.

- Я - руководитель со стажем, - невесело усмехнулась Алевтина и сняла шлем. Ей не хотелось, чтобы ее слышали. Эти разговоры вполне могли записываться на магнитофон. Стоян тоже снял шлем.

- А на самом деле, - прокричала она прямо ему в ухо. - Я хотела бы лететь и лететь на этом дирижабле куда-нибудь подальше от этой вонючей акционерной компании, от Тузика и Домарощинера и от любого Порядка... Теперь я поняла, в какой "шалаш" звал меня Перец... Ну что ж, он, наверное, обрел свой рай с Ритой... Красивая женщина...

- Я думаю, что Рита - не женщина, - пожал плечами Стоян.

- С чего ты взял?

- Так, ощущение... После того, как она пропадала в Лесу, она очень изменилась... Лес что-то с ней сделал... И, похоже, именно по этой части. Квентин никогда раньше на других женщин не смотрел...

- Бедный Перчик, - вздохнула Алевтина. - Не везет ему на женщин... А ты бы хотел со мной... в шалаш?..

- Очень! И навсегда!.. - страстно ответил Стоян, в подтверждение притянув ее к себе за талию. Алевтина потерлась об него бедром.

- Ну, так давай опустимся в Лес и станем Адамом и Евой... Я ж еще не старая?..

- Нет, ты чудесная!..

- Ну, так?..

- А он? - показал Стоян на пилота.

"Вот черт! - выругалась про себя Алевтина. - Я-то двух Адамов выдержу... А вот выдержат ли они друг друга?.. Во всяком случае, это вряд ли будет похоже на райскую идиллию..."

- Ну, пусть он нас высадит и летит обратно, - решила проблему Алевтина.

- Его же забьют насмерть!..

- А нам-то что?.. - передернула плечами Алевтина.

Стоян удивленно на нее посмотрел.

- Да шучу, шучу, - усмехнулась Алевтина и толкнула его бедром. - Не дают женщине помечтать...

- Давай лучше уедем на Материк, - предложил Стоян. - На самом деле, в Лесу человеку не место... Там страшно... Особенно, для тех, кто привык к цивилизации.

- На Материк? - задумчиво переспросила Алевтина. - Материк - это Порядок, который предписывает мне вполне определенное место... Там, где Порядок, у нас с тобой нет перспектив...

- Но в Лесу мы погибнем... Ты погибнешь... Или станешь, как Рита!

Алевтина почувствовала искренний страх за нее и отчаяние в словах Стояна и улыбнулась ему.

- Да не бери в голову бабские фантазии, - подмигнула она ему. - Хочется иногда этак смахнуть все со стола!.. Только как подумаешь, что потом тебе же выгребать все это дерьмо из-под стола и наводить порядок... Ох! Смотри-ка - треугольное озеро!.. - воскликнула вдруг Алевтина, показывая вниз. - И в нем плавает что-то белое...

Стоян посмотрел, нахмурился и, наклонившись, достал из стенки пару биноклей.

Алевтина навела на резкость и отшатнулась от окуляров, осознав увиденное.

Стоян, покраснев и одновременно побледнев, тоже посмотрел на нее.

- Мне не показалось? - спросила она Стояна.

- Женщины, - дрожащим голосом произнес он. - Голые... Утопленницы...

- Русалки, глупенький, - сказала Алевтина. - Тузик давно про них талдычит... У него на это острый глаз. Эх, на пленку бы это!..

- Автоматическая съемка Леса ведется, - сообщил Стоян и, надев шлем, сказал пилоту: - Сними это озеро крупным планом.

- Неужто и правда русалки! - отозвался пилот. - Чудеса!.. Сам бы не увидел, не поверил... Ну, теперь турист попрет!..

- Хорошо снимете, можете рассчитывать на премию, - поднеся шлем ко рту, пообещала Алевтина.

- Постараюсь, госпожа!

Вдруг она увидела, что снизу весьма быстро поднимается какая-то черная туча.

- Что это?! - крикнула она, показывая пальцем на тучу.

- Вот черт! - через пару секунд чертыхнулся пилот. - Птицы!..

Еще через несколько секунд над их головами сомкнулся прозрачный купол. И вовремя, потому что туча яростно атаковала их дирижаблик. Эти черные твари, похожие на воронов, слету бились в прозрачный купол и, закатив глаза, сползали с него замертво.

Алевтина живо представила, что было бы с ними без купола и содрогнулась. В кабине потемнело. Во-первых, птичья туча застила солнце, во вторых, купол был залит кровью.

Пилот спешно разворачивал дирижабль, но к данному летающему средству понятие "спешно" имело весьма отдаленное отношение.

- Ч-черт! - продолжал чертыхаться пилот, видимо, присутствие госпожи мешало ему использовать более крепкие выражения. - Они же пробьют аэростат!.. Мы уже начинаем терять высоту!..

- Ну, вот, - улыбнулась побледневшая Алевтина, предварительно стянув шлемы с себя и Стояна. - Не хотели добровольно. Придется поселиться в Лесу насильно... Как насчет рая в шалаше, милый?..

- Почту за счастье! - побледневшими губами пробормотал Стоян и крепко обнял ее за плечи, мол, не бойся - я с тобой...

"Держится неплохо, - оценила Алевтина. - Останемся живы..."

Продумать форму поощрения она не успела, потому что ушел пол из под ног. Она натянула шлем.

- В аэростате падает давление! - вопил пилот. - Только бы они не повредили пропеллер!.. Заканчиваю разворот...

И вдруг черная туча исчезла, словно раздвинули черные шторы. Остались красные отсветы на лицах.

- Смылись! Они смылись! - возопил пилот. - Чертовы твари!..

- Открой купол, - сказал Стоян.

Купол открылся, и они, глянув вниз, увидели, как черная туча входит в зеленые волны Леса. Глянули вверх - аэростат представлял собой печальное зрелище, сморщенный и поникший...

"Как член импотента", - мысленно нервно хихикнула Алевтина.

Но он еще нес гондолу.

- Он не свалится на нас? - спросил Стоян.

- Пока держит высоту, полетим на нем, - ответил пилот. - Но, думаю, это будет недолго... Потом отцепимся и полетим сами.

- А долетим? - спросил Стоян.

- Должны, - пожал плечами пилот. - Ветер попутный.

"Ух, как щекочет нервы!" - передернула плечами Алевтина.

Стоян теснее прижал ее к себе, решив, что она дрожит от страха.

- С чего это они? - спросила Алевтина.

- Лесу не понравилось наше любопытство, - предположил Стоян. - Видимо, для него это интим...

- Ты говоришь о нем как о живом и разумном, - с интересом посмотрела на Стояна Алевтина, потому что и у нее недавно создалось такое впечатление о Лесе, по крайней мере, как о живом.

- А он такой и есть - живой и разумный, - уверенно ответил он.

- Черт! - возник в наушниках пилот. - Пожалуй, отцепляюсь!

Алевтина посмотрела вверх. Аэростат выглядел уже не жалко, а угрожающе, нависнув над малюсенькой кабиной.

Снова сомкнулись над головами створки купола с разводами птичьей крови, и кабина вдруг резко рванулась вперед, превратившись в самолетик.

"Вот зачем крылья!" - догадалась Алевтина, сев от ускорения на пол.

Стоян открыл боковые сиденья и помог ей сесть.

- Жизнь, смерть, смысл... - произнесла Алевтина. - Тебе не страшно, Стоян?

- С вами нет! - ответил он

Алевтина, услышав обращение на "вы", удивленно посмотрела на Стояна.

Он ткнул пальцем в шлем.

"Предусмотрительный", - мысленно хмыкнула она.

- Как дела, мой пилот? - поинтересовалась она.

- Похоже, дотянем, - ответил он. - Сейчас передам, чтобы приготовили полосу... Самолет не дирижабль.

Алевтина сняла шлем. Ей все эти переговоры были неинтересны... Многие знания, многие печали... Лучше, просто, ждать и надеяться. На Бога и пилота. Хотя, может быть, все же лучше было бы упасть в Лес - все-таки новая жизнь... И почему она не пошла за Перецем?.. А может, он их на обратном пути подстрелит, заподозрив коварство?.. Почему-то ей не было страшно. За последние минуты, она столько раз опасалась за свою жизнь, что, пожалуй, ей это наскучило. Видимо, просто защитная реакция психики.

Она поднесла шлем к уху.

- Биостанция, - сообщал пилот. - Приближаемся к обрыву. Начинаю снижение. Пристегнитесь!..

Стоян заботливо пристегнул ее к борту самолетика.

- Вижу поселок... - продолжал докладывать пилот. - Иду на посадку. Держитесь покрепче.

Стоян, сидя рядом, еще крепче прижал ее рукой к креслу и борту.

- Полоса свободна... Отлично!.. Садимся...

Алевтина ощутила посадку только по легкой вибрации самолетика.

"Хороший пилот, - оценила она. - А страхов-то нагнали...".

Самолетик остановился.

- Благодарю за хорошую работу, - сказала Алевтина.

- Рад стараться, - бодро ответил пилот.

Алевтина сняла с себя руку Стояна и отстегнула ремень. Открылся купол. Они встали с кресел. К самолетику ехал лимузин, поднимая за собой пыль.

- Встречают, - констатировала Алевтина.

Из лимузина выскочили: Тузик с Домарощинером, начальник аэрослужбы, главврач и пара телохранителей.

Стоян первым спустился по трапу и подал руку Алевтине. Она величественно, насколько позволял узенький трап, спустилась на землю, которая, как оказалось, почему-то изрядно качалась. Но Стоян крепко ее держал.

- Та-ак, - замедлив шаги при приближении, многозначительно произнес Тузик. - Воздушные прогулки, стало быть, совершаем, вчерашнего мало показалось?

- Нет, пусик, - тяжко вздохнула Алевтина. - Вчерашнего мне было больше, чем достаточно... Накачалась так, что утром ноги подгибались... Вот и решила с бодуна проветриться... На трезвую голову не решилась бы... А насчет твоих прозрачных намеков... Пилот, - крикнула она. - Поднимите купол кабины!

Купол стал закрываться.

- Как ты думаешь, что это? - показала она на запекшиеся кровавые разводы.

- Грязь, - пожал плечами Тузик.

- Нет, пусик, это кровь... А где аэростат от дирижабля?

- А где? - повторил Тузик.

- В Лесу валяется, где и мы могли бы... Так что нам было не до того, на что ты намекаешь...

- Опять Перец?!

- Нет, мы его не видели и не слышали, - ответила Алевтина. - Так что в этом смысле Стоян оказался совершенно прав... Но возникли другие проблемы... Они доложат, - показала она головой на Стояна и пилота. - Кстати, учти, что оба в сложившихся обстоятельствах вели себя героически и заслуживают щедрой награды. Мне бы хотелось, чтобы этот пилот считался моим пилотом, а этот дирижабль - моим дирижаблем, когда его восстановят.

- Нет проблем, - щедро кивнул Тузик и обратился к Стояну: - А что же вы не вернули дирижабль, когда на борту оказался посторонний?

- Госпожа не посторонняя, - ответил, не моргнув, Стоян. - Ее слово для нас закон.

- Молодец! - похвалил Тузик. - Хорошо отвечаешь. Хвалю. Премия за мной... Пойдем, - потянул он Алевтину к ангару.

- Дома, пусик, дома, - шепнула она ему на ухо.

Тут вмешался Домарощинер.

- Туз Селиванович, события настолько важны, что нам необходимо срочно созвать совещание... пока в очень узком кругу руководства... просмотреть и прослушать записи и принять решения... Прикажите организовать.

- Приказываю, - тяжко вздохнул Тузик. Вообще-то, ему тоже было интересно посмотреть записи.

- Кстати, - улыбнулась Алевтина, - поздравляю тебя, пусик, - мы видели и засняли русалок! Они существуют!..

- А я что говорил! - чуть не подпрыгнул от радости Тузик. - Надо послать за ними!

- Увы, пусик, это серьезная проблема, - развела руками Алевтина. - Как видишь, даже простой просмотр их чуть не стоил нам жизни... Увидишь...

- Русалки... - плотоядно облизывал губы Тузик. - Русалочки мои... Озолочу того, кто доставит мне русалку!

- Сначала нам на эту позолоту надо заработать, - усмехнулась Алевтина. - А для этого поехали в Управление. Есть что обсудить...

- Эх, русалочки!.. Ух, русалочки!.. - утробно рокотал Тузик.

Глава 11

Перец волновался. Конечно, он уже немного привык к Лесу на биостанции, но и понял, что на биостанции лес не совсем Лес, как тигр в цирке не совсем тигр. Теперь же он шел (если честно - его вели) в настоящий Лес.

Последний месяц он провел в полубреду - Нава взялась за установку "защиты", как она выражалась, то есть за комплексную прививку от всяких лесных болезней, как понимал он. А поскольку прививка по сути - миниболезнь, то он и болел, как в детстве после прививок, почти по-настоящему. Его опекала Рита, которую научила Нава, и Врач, которому объяснили, что происходит.

Врач обследовал Переца, взял пробы и вскоре был готов устанавливать "лесную защиту" сам. А пока облегчал страдания Переца. Правда, большее облегчение Перец чувствовал, когда за него бралась Рита. Вроде, просто, сидит рядом или проведет руками над больным местом, а сразу легчает. Сразу видно - хозяйка леса - ей и лесные болезни подвластны.

Тузик и его команда не предпринимали никаких решительных действий, кроме регулярного появления снайперов на обрыве, с которыми МБМ справлялся без особого труда. Правда, им самим приходилось частенько экранироваться от инфразвука, но это явно меньшая проблема, чем снайперская пуля. Впрочем, с помощью управляемого Ритой или Навой лилового тумана, они маскировались достаточно надежно, и у снайперов практически не было возможности заметить их. Перецу очень не хотелось, чтобы Тузик узнал о появлении на биостанции новых лиц, и поэтому сразу после обмена информацией, Кандид, Нава и исстрадавшаяся Лава отправились в свой лагерь. Позже Кандид и Нава появлялись на биостанции, как правило, ночью и все равно под прикрытием лилового тумана.

Обе пары переваривали полученную друг от друга информацию и пытались выработать какие-то решения. Вместе и по отдельности. Всем было ясно, что бесконечно это полувоенное-полумирное противостояние длиться не может. Хотя, в большей степени это понимали Кандид, Перец и Рита. Наве материковые резоны были совершенно чужды, и она с трудом воспринимала объяснения пришельцев с Материка. Может быть, только Рите удавалось что-то ей объяснить - все-таки подруга - да изредка Кандиду. Переца она совсем не могла понять, что того страшно огорчало, и ей даже временами было его жаль из-за этих огорчений, и обидно за свою непонятливость. Главный же ее вывод - Материк чужд и враждебен Лесу. Не сам Материк, конечно, а полулюдки, его населяющие. С другой стороны, Кандид, Перец, Рита (ну, Рита - особый случай - подруга) явно были друзьями Леса, ее друзьями. Еще она поняла, что они очень умны. Не так, как подруги, по-своему. Это ее удивляло еще в Молчуне. Они знают много такого, о чем подруги даже не задумываются. Но во многом, особенно, в том, что касается Живого, они сущие дикари. Но дикари опасные - хитрые и сильные. В прямом конфликте Леса и Материка победа вполне может оказаться, как и предупреждал Кандид, на стороне Материка...

И все они сходились в том, что в Лес полулюдков с Материка пускать нельзя. У каждого были свои обоснования, но вывод один. Весь вопрос был в том, как это сделать. Пока вариант Переца был единственным реальным, до сих пор действовал эффективно, и Перец сдаваться не собирался. Но главный недостаток этого варианта был в том, что он - единственный.

Кандид терзался тем, что не может ничего предложить, кроме пошлого криминального терроризма, к которому всегда питал отвращение. Но сейчас был готов даже на эту пошлость, ибо видел боевые вертолеты над Лесом. Ну, хорошо, что пока их целью была биостанция, находчивостью Переца способная себя защитить... А если они минуют биостанцию и найдут себе цель в глубине Леса?.. Или высадят десант?.. Возможно, потом десантники вымрут, не имея нужных прививок, но до этого успеют наделать много страшных дел...

- А если, все-таки, пойти к ним и объяснить, что проникновение в Лес практически неизбежно чревато смертью проникших, страшными эпидемиями, если они успеют вернуться... - время от времени предлагал Перец.

- Кто им все это объяснит? - иронически усмехалась Рита. - Мы с тобой - лакомая добыча, на которую ведется охота... Уверена, что за наши головы назначена приличная премия - иначе снайперы не стали бы рисковать. Так что, можешь быть уверен, что рот раскрыть нам с тобой не дадут... Я бы, конечно, могла... мне они ничего не сделают по нескольким причинам, но, честно говоря, я не верю в их способность воспринять разумные доводы.

- А может быть, мне пойти, - воодушевленно предлагал свою кандидатуру Кандид. - Я, вообще, лицо нейтральное, только что из Леса, ничего знать не знаю - кое-как вырвался к своим и тороплюсь рассказать им всю правду, предостеречь... должны поверить...

- А как ты живым остался, прожив несколько лет в Лесу, спросят они, - предрекла Рита. - Если ты смог, то и другие смогут...

- Ну, меня-то спасли местные жители, - ответил Кандид, - из милосердия... Вот, Нава спасла... Но как они это сделали я понятия не имею, даже будучи ученым-микробиологом... Чтобы идентифицировать все болезнетворные штаммы, нам понадобятся годы и годы упорного исследовательского труда. Там, естественно, у меня не было возможности этим заняться... А чтобы создать нужные вакцины, понадобится еще больше времени без всякой гарантии на успех... Важно, что нужно установить "защиту", как говорит Нава, против всех возбудителей болезней. Достаточно одного неучтенного, чтобы все пошло насмарку и, более того, поставило под угрозу существование человечества.

- Но ты же выжил, скажут тебе, - не сдавалась Рита. - Значит, это возможно.

- Да, отвечу я - возможно, но не сейчас, а после многих лет труда.

- А не проще ли, усмехнутся они, поймать несколько аборигенов и заставить их сделать защиту тем, кто отправляется в Лес, и вообще, вызнать их секреты?

- Никто не может гарантировать, что защита будет эффективна, что в непривычных условиях они смогут и захотят ее ставить, а насчет секретов они ничего не смогут рассказать, потому что делают это бессознательно, на уровне инстинктов, без теоретических выкладок, о которых понятия не имеют...

Нава удивлялась, что практически понимает разговор, который совсем недавно был бы для нее набором бессмысленных звуков. Понимала, что правы оба собеседника. Но главное, что ей было ясно - Кандид рвется пойти туда, где враги. Туда, откуда прилетели эти страшные вертолеты, несущие смерть, откуда каждый день пытаются убить Переца и Риту мерзкие полулюдки...

- Ты не пойдешь туда! - категорическим тоном заявила Нава.

Остальные участники совещания с интересом посмотрели на нее. Фраза прозвучала очень многозначительно. Но расшифровкой этой многозначительности каждый занялся про себя и гораздо позже. В том числе, и сама Нава. Пока же Кандид ответил:

- Может, и не пойду, если найдется лучший вариант, но пока я его не вижу.

- Будут варианты, - пообещала Нава, зная, о чем говорит, но оглашать это не считала нужным. В конце концов, она хозяйка Леса, и ей принимать окончательное решение... Правда, Рита теперь тоже хозяйка, но... За этим "но" стояло так много, что Нава не хотела копаться в этой куче соображений.

- Вообще-то говоря, ты вела меня сюда, чтобы вернуть в мой мир, - напомнил Кандид. - Пусть у меня были другие планы, и я не очень-то рвался в этот мир, но твоя задумка была именно такова. И я не считаю, что это была глупая или ошибочная мысль. Все верно - каждый должен жить в своем мире. Только у меня теперь два своих мира. И у Риты, и у Переца. Ему в своем мире, вообще, места не оставили... среди живых... Но я не об этом, а о том, что ты привела меня сюда, чтобы отправить туда, а теперь заявляешь, что я туда не пойду... Не понял...

- Я не представляла, что твой мир так страшен! - искренне ответила Нава. - Ты там погибнешь... Если Лава станет твоей женой, ты сможешь жить и в Лесу...

- Опять ты за свое! - посетовал Кандид. - Мы с Лавой как-нибудь разберемся... Я в любом случае смогу жить в Лесу, как жил до этого, как сейчас живет Перец...

- Ему мы тоже жену найдем, - вставила Нава.

- Ну, не подруга, а сваха, - рассмеялся Кандид. - Нужна тебе жена, Перец?

- Не везет мне с женами, - вздохнул Перец. - Вернее, им со мной не везет... Сейчас мне никто не нужен... в этом смысле... мне бы с собой разобраться...

- Видишь, Нава, - обрадовался Кандид поддержке, - я тебе говорил, что не все мужчины - козлы, как утверждают твои подруги, у некоторых из нас есть гораздо более серьезные проблемы, чем секс.

- Ох, боюсь, что это ненадолго, - вздохнула Рита. - Мой горький опыт показывает, что очень ненадолго... Вы переоцениваете свои волевые возможности и недооцениваете силу инстинктов... Я думаю, Нава права - о вашем сексе следует позаботиться, чтобы ваши крыши не поехали.

- Нет, ты посмотри на них! - воскликнул Кандид, обращаясь к Перецу. - Ну, точно, они представляют нас двумя козликами в загоне, которые им симпатичны, и потому о них надо позаботиться - подсыпать вкусной травки, найти приятную козочку... Эх...

- А что тут такого? - удивилась Рита. - Мы же друзья, если я не ошибаюсь... А друзьям свойственно заботиться друг о друге...

- Для меня Нава больше, чем друг, - признался Кандид.

- Да, это видно, - кивнула Рита, - и это опасно... Тебе надо понять, что она - твоя любимая сестра, без которой ты жить не можешь, но только сестра...

- Да я все это понимаю, - пожал плечами Кандид, мол, что об очевидностях говорить.

- Понимать мало, надо это чувствовать, - заметила Рита.

- А чувствам не прикажешь, - ухватился он за идиому.

- Вот именно, - кивнула Рита. - А ты их держишь в узде, запрещая себе обращать внимание на других женщин...

- Ничего я не держу! - буркнул Кандид, внутренне признавая ее правоту. - Но... - он хотел сказать, что эти лесные женщины совсем не сексуальны для него, но побоялся обидеть Наву, и не сказал. К тому же по отношению к ней это было сущей неправдой, но знать об этом никому не положено. Поэтому он попытался вернуть разговор в прежнее русло: - Но мы говорили не о наших сексуальных проблемах, а о проблемах взаимоотношений Материка и Леса!

- Этих отношений не будет! - категорично заявила Нава.

- Я знаю, что вы, подруги, весьма радикальны в своих действиях,- заметил Кандид. - И мне не хотелось бы, чтобы этот радикализм привел к человеческим жертвам с любой стороны. Это бы посеяло зерно вечной вражды между Лесом и Материком, а это непозволительная роскошь, учитывая многочисленные проблемы Матери-Природы... Я сильно подозреваю, что подруги, в принципе, не прочь завоевать всю планету... Возможно так когда-нибудь и случится, но этого нельзя допустить до тех пор, пока мы, полулюдки, не научим вас летать к звездам, иначе через какой-нибудь миллион лет у Матери-Природы не будет шансов на спасение...

- Ну, за миллион лет она может заменить подруг какими-нибудь новыми существами, которым будет не страшен вселенский катаклизм, потому что они смогут жить и в космосе, и на любой планете, изменяя свой организм сообразно внешним условиям, - заметил Перец.

У Навы от этого замечания холодок пробежал по спине. Ей стало обидно и страшно и, кажется, она начала понимать полулюдков.

- Это все фантазии, - отмахнулся Кандид. - Может заменить, а может и не заменить. Мы должны исходить из реальности... И должны сделать попытку остановить их без радикальных мер...

- Одного я тебя не пущу, - чуть сдала свои позиции Нава.

- Верно, - поддержала ее Рита. - Тем более, что пора заняться озером...

- А ты-то куда?! - возмутился Перец. - Ты что, не знаешь, что Тузик на тебя охотится?!

- Тузик не знает, что я не женщина, - усмехнулась Рита.

- Да этому маньяку любая дырка в тебе сгодится! - в сердцах воскликнул Перец.

- Ты тоже никак не уяснишь, что я не только не женщина, но и не человек в прежнем смысле, не полулюдок, - тихо сказала Рита.

- Да, я видел, что они могут, - подтвердил Кандид. - И это страшно...

- А я не видел, и мне не страшно, - улыбнулся Перец и тут же посерьезнел: - Но пуля - дура... Не думаю, что ты сможешь поймать ее на лету.

- Да, если зазеваюсь, - кивнула Рита. - Только зачем их ловить? И зачем в меня стрелять - я же экзотика, меня в зоопарке туристам надо показывать - бешеные деньги!

- Вот именно! - фыркнул Перец. - Тебе что - в зоопарк захотелось?

- Почему бы и нет - на всем готовеньком?.. - усмехнулась Рита. - А если серьезно - удержать меня они никак не смогут.

- Не смогут, - подтвердила Нава.

- Ладно, - заключил тогда Перец. - Давайте пока не будем принимать решения. Как-то надо все это переварить... Оставим как вариант и будем думать...

А теперь он, в сопровождении друзей и своей любимой техники, которая была не нужна МБМ для обороны, бодрой походкой шел вглубь Леса. МБМ держал оборону самостоятельно, ему были даны полномочия принятия собственных решений без согласования с Перецом. МБМ не возражал. Похоже, ему это даже понравилось. Конечно, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Решение об эвакуации техники было принято коллективно, хотя Нава опасалась пускать все это страшное и непонятное в Лес. Перец, по мере собственного понимания, объяснил ей назначение каждого механизма, убедил, что никакой опасности для Леса они не представляют, а могут даже оказаться полезны. Отдавать же их Тузику, в случае успешных боевых действий с той стороны, он считал нецелесообразным. Хотя бы потому, что Тузик не имел совершенно никакого права владеть этим богатством. Впрочем, как и Перец, но он считал, что не владеет, а охраняет технику. Наверняка, если бы он не приказал снять взрывные устройства, все бы это было давно взорвано.

Рита уже бывала в деревне, которая из временного лагеря уже превратилась в нормальную деревню. Ну, не совсем в нормальную - какую еще деревню охраняли мертвяки, которым надлежит воровать женщин и транспортировать их в Города-озера, и сами подруги в лице Навы и Риты? Нет, второй такой деревни в Лесу не было, потому что она противоречила основной на данный исторический момент парадигме Леса. Тем не менее, сама по себе деревня была нормальной лесной деревней. Уже вместо временных шалашей появились привычные дома, поле для посева и, соответственно, сбора урожая, на котором слышалось ритмичное: "Эй, сей веселей, влево сей, вправо сей...". И в домах запахло бродилом. Правда, Слухач вещал вперемежку информацию то от подруг, то с Материка. И, надо признать, уровень информативности был примерно одинаков, то есть близок к нулю, по крайней мере, для Риты. Да Слухача, как и в обычной деревне, никто и не слушал, кроме детей, которые с удовольствием его передразнивали, особенно, совершенно дикие для лесного слуха песни с Материка на незнакомом языке.

Технику сначала думали пристроить вне деревни, но это потребовало бы дополнительных мер по маскировке и, главное, по охране. Силы распылять не хотелось, да и места на территории деревни хватало для всех и всего.

Поэтому к прибытию техники в стене прыгающих деревьев Нава с Ритой сделали проходы, среди деревенских провели разъяснительную работу, в которой серьезную помощь оказала Лава, которая уже пережила свой страх перед чужеземными мертвяками, которые на женщин не обращают никакого внимания. А если не обращают внимания, то и нечего их бояться. Тем более, все они слушаются друга Молчуна Переца, а он человек добрый, и зла деревенским не желает. Вот придет, когда защиту ему установят, сами увидите. Но вообще-то, он защищает Лес от злых вертолетов и, значит, сильный. Разве может слабый защищать от вертолетов? Сами видели, какие они страшные! А он их уничтожил. Поэтому с Перецом надо дружить и не бояться его мертвяков. Тем более, что по сравнению с лесными мертвяками они совсем мертвые. Это-то в них самое страшное, но и безопасное. Она, Лава, их тоже сначала боялась, как и мертвых домов, в которых живут в деревнях Молчуна и Переца, а потом перестала бояться, потому что все это, хоть и страшное, но неопасное. Если Молчун не боится, то им-то чего бояться. Молчун их защищает, и ничему опасному не разрешит появиться в деревне. Она вот совсем перестала бояться и в следующий раз, когда окажется в мертвой деревне Переца, войдет в его мертвый дом...

Перец, живя на биостанции, до сих пор не видел прыгающих деревьев, хотя раньше, по рассказам Риты, они туда запрыгивали иногда. Но теперь, видимо, почуяв опасность, так сказать, ни ногой. Фитотелепатия работала четко. Здесь же он совершенно обалдел, увидев такую массу прыгающих деревьев, в основном, правда, стоящих, как нормальные деревья, но некоторые все-таки немного попрыгивали, возможно, от нервности обстановки.

В деревню он входил при полном исчезновении ее жителей. Все попрятались в своих домах и не казали носа, несмотря на все увещевания Навы и Лавы. Лава, правда, и сама спряталась на всякий случай, как она говорила потом, чтобы успокоить семью. Но надо отдать ей должное - она первой вышла из землянки, когда утих грохот двигателей и лязг гусениц, то есть когда техника расположилась на отведенной ей территории. Она подошла к Перецу, стоявшему посреди деревни в окружении Навы, Риты и Молчуна, и вежливо приветствовала его от имени деревни. Перец поблагодарил и поинтересовался, где остальные. А остальные уже стали появляться. За Лавой из своей землянки выбрался Кулак. Видимо, для надежности он прихватил с собой дубину.

- Ты, это, шерсть на носу, зачем народ пугаешь? - строго спросил он Переца. - Нормальные мертвяки, хоть и страшные, а тихие. А твои - вон, какой шум подняли, я, прям, оглох, будто дубиной по голове жахнули. Гроза и та не шумит так, и ураган... А тут явились, расшумелись... Тут один приходил на Выселки, шумел-шумел, а как ему дубиной промеж глаз дали, так не шумит больше. Тихий стал... Такие дела, бродило в рыло, ты уж накажи своим мертвякам не шуметь, а то земля трясется, волосы дыбом становятся, будто шиш на плеши... Чертова Пасть еще так шумит, на то она и чертова, и к ней никто близко не подходит, зачем близко подходить, когда она так шумит... И деревни возле Чертовой Пасти не строят... А тут прямо в деревню!.. Нет, похоже, Чертовы Скалы ничуть не лучше Чертовой Пасти. И зачем Молчун сюда поперся?.. Говорили же ему, шерсть на носу, давай лучше на Выселки... А он: Город, Город... А потом, когда в Городе Наву потерял, стал талдычить: Чертовы Скалы, Чертовы Скалы, а тут то летающие деревни, то грохочущие мертвяки... Страшно тут. Не жилое здесь место, гиблое, нутром чую... Эй, Молчун, пошли уже обратно!..

- Ну, типаж! - восторженно воскликнул Перец, радуясь, что с помощью Навы, Риты и машины - переводчика настолько освоил лесной язык, что вполне понимает этого аборигена. - Какая лексика! Клад!..

- Я не типаж! - возмутился Кулак (Перец использовал слово из своего языка и для Кулака оно смысла не имело). - Я - Кулак.

- Очень приятно, - поклонился Перец. - А я - Перец. Прошу извинить за беспокойство. Просто, они так передвигаются. Без особой необходимости шуметь никто не будет. Но я надеюсь, что временные неудобства, причиненные вам, будут, возможно, компенсированы той пользой, какую вам принесут мои... машины, которые вы называете мертвяками.

- Во, шиш на плеши, чешет!.. - восхитился Кулак. - Никто в деревне у нас так не чешет! Слово за слово цепляется, как колючка за шерсть - не разодрать... Только какая польза деревне от этих мертвяков? От мертвяков всегда одна морока. Вон Нава с Молчуном спят на них, а у меня, все одно, к ним доверия нет - притворяется-притворяется лежанкой, а вдруг опять обернется мертвяком и утащит кого-нибудь...

- Мои никого не утащат, - пообещал Перец. - Те, что остались там... в моей деревне, защищают всех нас, а эти могут помочь в жизни. Ну, например, вскопать что-нибудь, дорогу сделать, дом построить, человека вылечить...

К этому времени из домов вышло практически все население деревни. В первую очередь, дети, окружившие гостей. Приблизились и Староста с Колченогом.

- Мертвяк не может помочь человеку, - насупился Кулак. - На то он и мертвяк. Человеку может помочь только человек. А мертвяк он и есть мертвяк - морока от него только, вред человеку, бродило в рыло... Никому еще в нашей деревне мертвяки не помогли, а женщин всех перетаскали. Вон только Молчуну да Наве помогают, да они не совсем из нашей деревни. И не верю я этим мертвякам - рано или поздно какую-нибудь гадость отчебучат, потому что мертвяки... Вон Колченог хромает... Уж как его ни лечили, а нога, как сук на дереве... Колченог - одно слово. Что твой мертвяк может? - состроил хитрую физиономию Кулак, уверенный в том, что доказал бесполезность мертвяков для человека.

- Надо попробовать, - пожал плечами Перец. - Врач! - крикнул он. - Будьте добры подойти!..

Из рощицы неподалеку, куда пристроили технику, тихо выехал Врач. Он был на колесном ходу, и шума почти не производил.

Перец повернулся к Колченогу и Старосте, стоявшим поодаль.

- Здравствуйте, Колченог, - приветствовал Перец, идентифицировав его по искалеченной ноге.

Колченог опасливо кивнул.

- А это мой отец, - представила Лава. - Староста деревни.

- Здравствуйте, господин староста, - склонил голову Перец.

- Да будет ваше бродило свежим и сильным, а чаша полной! - с достоинством поприветствовал его Староста.

- Вот эта машина лечит людей, - показал Перец на приблизившегося Врача, на которого с опаской косились аборигены. - Не бойтесь ее, вернее, его. Зовут его Врач... Не позволите ли вы, уважаемый Колченог... наверное, вас раньше звали иначе...

- Да уж, совсем не так меня звали, а как звали, я и не помню... давно это было. Все Колченог да Колченог, разве упомнишь, что раньше было...

- Когда его в деревню притащили покалеченного, он, шерсть на носу, ничего не помнил, не то, что имени своего, - вставил Кулак.

- Так не позволите ли, уважаемый Колченог, - напомнил о себе Перец, - моему врачу осмотреть вашу ногу?..

- Это кому?.. Ему?! - отшатнулся Колченог и схватился за дубину.

- Неужто боишься, Колченог? - засмеялся Кандид. - А я думал. Ты ничего, кроме Чертовой Пасти, не боишься.

- Ну, и не боюсь, - подтвердил дрожащим голосом Колченог. - Только мне не нравится, когда ко мне приближаются всякие страшилы... К рукоеду я тоже не подойду, а уж осматривать меня... Чего это ему меня осматривать? Вон Лес большой, пусть чего хочет там и осматривает... Чего ему мою ногу смотреть? Я сам на нее смотреть боюсь... страшная она больно...

- Так ведь Врач не любоваться твоей ногой будет, а думать, можно ли ее вылечить, - объяснил Кандид. - Чтобы ты мог ходить, как раньше.

- Как раньше уже ничего не будет, - философски заметил Колченог. - Что нога, я сам уже не такой, как раньше... А к ноге я уже привык... Вишь - аж до Чертовых скал дохромал! Думал - ни за что, а дохромал... Надеялся - вдруг дочку встречу. Во всех деревнях по пути спрашивал - никто не видел, нигде ее нет... Неужели рукоедам или бандитам досталась? - тяжко вздохнул Колченог.

- Нет, Колченог, - сказала вдруг Нава. - Мертвяк не отдаст ее ни рукоеду, ни бандитам... В Город он ее отнес... Жива она и здорова, и все у нее отлично!

- Ты ее видела?! - обрадовался Колченог. - Ты передала, что я просил?

- Нет, не видела, но знаю, - твердо сказала она. - Можешь мне поверить.

- Я-то верю... Только жалко, что не видела... Она бы прибежала ко мне! Только куда ей теперь бежать? Мы вон куда дохромали...

- Хромал только ты, Колченог, - напомнил Кандид. - Остальные шли. Неужели ты не хочешь нормально ходить?

- Хотеть-то я хочу, как не хотеть...- протянул Колченог. - Только Лес не возвращает того, что забрал.

- Так и не Лес будет возвращать, а Врач, - ответил Кандид.

- Что-то ты непонятное говоришь, Молчун, - вздохнул Колченог. - Непонятное и странное.

- Он лечил меня, - сказал Перец, - и вылечил. Заставлять вас, конечно, никто не будет, но мне кажется попробовать было бы можно.

- А что, Колченог, - вдруг возник Кулак. - А давай, шерсть на носу, пусть попробует. Тогда уж ясно будет, где правда, где кривда... А я уж послежу, чтобы лечил нормально... Если что не так, я сразу дубиной промеж глаз - больше лечить не будет.

Колченог долго и молча смотрел на него. Потом, так же молча, посмотрел на Кандида и, наконец, нарушил молчание:

- Тебе, Молчун, я верю... Хоть страшно, а попробую... Сам не знаю, зачем мне это... Любопытно, наверное... уж хуже-то не будет... Пусть лечит твой Врач, лекарь, по-нашему... Только у нас в Лесу каждый сам себе лекарь... - повернулся он к Перецу.

- Да он сейчас не лечить будет, а только определит, возможно ли лечение, - уточнил Перец.

- Вот, пусть и определяет и лечит, - кивнул Колченог.

- Приступайте, Врач, - сказал Перец.

- С превеликим удовольствием, - пробасил Врач, даже чуточку прихохатывая от предвкушения удовольствия. После избитого Переца он опять скучал без пациентов. Из его нутра выдвинулась пластиковая лежанка.

- Ложитесь, пациент, - произнес Врач на материковом языке.

- Чего-чего? - переспросил Колченог.

- Он просит вас лечь сюда, - перевел и показал Перец. - К сожалению, он еще не научился вашему языку.

- Ну, ладно, - подчинился Колченог, кряхтя укладываясь на лежанку.

Выдвинулись манипуляторы, и Врач ремнями закрепил пациента на лежанке. Потом выдвинулись приборы, датчики, иглы... И все это бесшумно и деловито двигалось над Колченогом, который закрыл глаза, явно чтобы не видеть всего этого страха и ужаса.

Вся деревня с замиранием сердца наблюдала за странными и страшными манипуляциями Врача и удивлялась, как это Колченог позволил творить такое над собой.

А Нава думала, что, наверное, тоже могла бы вылечить Колченога, только ей даже в голову не пришло попытаться. Во-первых, она привыкла к нему такому, во-вторых, он был полулюдком... Оказывается это тоже имело для нее значение. Было странно что-то улучшать в тех, кто обречен на исчезновение.

- Оч-чень интересный случай, - произнес Врач. - Замечательно сложная травма и посттравматический процесс... Лечение вполне возможно с высокой вероятностью восстановления функций.

- Что он говорит? - спросил хрипло Колченог, открыв глаза и скосив их на Переца.

- Он говорит, что вас можно вылечить.

- Вот и пусть лечит, - буркнул Колченог и, отвернувшись закрыл глаза.

- Пациент готов к лечению, - сказал Перец, - а вы?

- Я всегда готов, - весело ответил Врач. - Приступаю. Рекомендую пока изготовить для него костыли. Пусть подойдет Изготовитель мединвентаря и возьмет у меня размеры.

Колченог вскоре засопел, всхрапывая. Видимо, Врач его усыпил.

- Это надолго? - спросил Перец.

- Да, - ответил Врач, - процедура длительная, можете заняться другими делами. Ближе к финалу я позову вас.

Перец отвернулся и подошел к Старосте, их окружили дети. Деревенские еще некоторое время постояли рядом с походным госпиталем, но потом тоже разбрелись, переместившись поближе к гостю.

Только Нава стояла рядом и внимательно наблюдала за процессом лечения. Она тоже, окутав ногу пациента лиловым туманом, осмотрела операционное пространство и наметила гипотетический ход операции. Теперь ей было интересно, что будет делать этот мертвяк-лекарь. Как ни странно, он делал примерно то же, что намечала она, с небольшими и не очень принципиальными отклонениями. Медленно изменялась структура кости, становясь аморфной и пластичной, направленное волновое воздействие лепит новую, здоровую форму кости, мышцы, сухожилия, сосуды приводятся в соответствие с новой формой - ведь они уже адаптировались к изуродованной ноге... Все это очень медленно, часами, хотя она не знала, что в классической материковой медицине на такую операцию потребовались бы недели или месяцы. Ну, не на саму операцию, а на весь процесс излечения. Кандид несколько раз подходил к ней, пытаясь позвать, но она только нетерпеливо отмахивалась, и он оставил ее в покое, поняв, что происходит что-то важное.

Тем временем, Перец активно наводил мосты к местному населению. Словарный запас у него, естественно, был еще невелик, и он увеличивал его, спрашивая у детишек и взрослых, как что называется, а им нравилось учить его. Особенно, детям, которым так редко доводится поучить взрослых. Лингвистическая душа Переца ликовала - язык лесных жителей, по его понятиям, не относился ни к одной из известных групп языков, то есть был уникален, и Перец предвкушал радость познания нового языка в полном объеме с практическими результатами в виде учебника, словаря... А собственно, кому это нужно?.. Ведь он, скорее всего, больше никогда не попадет на Материк, и никто не узнает о его научном подвиге. Но, вообще-то, зарекаться не стоит - неизвестно как еще жизнь повернется. Однако учебники и словари создаются не только для иностранцев, но и для носителей языка, чтобы они глубже его понимали, и чтобы могли понять чужестранцев, если те появятся.

Эта работа была ему по душе! Не директорство, не война с Тузиком, а это лингвистическое исследование способно было принести ему радость. А фольклор!.. Есть ли у них фольклор?.. Ведь это бесценно - фольклор исчезающего народа!..

Больше всего смеху было, когда Кандид, нагнувшись, оторвал кусок дерна и протянул Перецу, мол, отведай. Перец испуганно отшатнулся и вопросительно посмотрел на Кандида, не свихнулся ли тот. А Кандид, невозмутимо улыбаясь, откусил от предлагаемого куска и с явным удовольствием принялся жевать, продолжая протягивать Перецу остаток.

Перец принял у Кандида кусок земли и поднес к носу. Пахло съедобно, хотя и непривычно. Запах отдаленно напоминал что-то знакомое. Перец заметил, что за ним, хихикая, наблюдает почти вся деревня. Перец вздохнул, не хотелось ударить в грязь лицом при всем честном народе, и он осторожно откусил маленький кусочек. Как ни странно, это оказалось довольно вкусно - то ли сыр, то ли пирог, то ли пирог с сыром и какими-то пряными травами... Перец улыбнулся и удивленно покачал головой.

- Вкусно! - произнес он с полным ртом, чем вызвал восторг болельщиков. - Это надо же! И никаких продовольственных проблем, измучивших остальную планету!.. Это же сколько времени освобождается для интеллектуальной деятельности!.. А они почему-то свои дурацкие поля засевают...

- Кому что, а зайцу - морковки, - усмехнулась Рита. - Как видишь, их, несомненно, когда-то существовавшая интеллектуальная деятельность стала природным фактом, не технологией, а явлением... Ну, не деятельность, конечно, а ее результаты... Зачем им еще интеллектуальная деятельность, когда они изменили природу так, что она обеспечивает их всем необходимым для жизни?

- Но ведь существуют и другие проблемы! - воскликнул Перец.

- Для их решения и появились мы... подруги... - объяснила Рита.

- Ах, да! - иронично воскликнул Перец. - Я и забыл, что мы, полулюдки, теперь годимся только на дикорастущие пироги, - помахал он еще недоеденным куском.

Говорили они на материковом языке, поэтому деревенские их не понимали, хотя с любопытством прислушивались.

- Только не начинайте философский диспут! - предостерег их Кандид. - Этим вы еще успеете заняться.

- Верно, - согласился Перец, и его экскурсия по деревне продолжилась.

Потом Староста напомнил всем, что пора на поле, и Перец остался в окружении своих друзей и детей. Старики разошлись по землянкам, утомившись от избытка впечатлений. А с поля послышалось: "Сей, сей, веселей!".

"И зачем им сеять, если земля съедобная? - удивился Перец и тут же понял: - Но ведь чем-то заниматься надо! Без дела, хоть и бессмысленного, с ума сойдешь... Бедные аборигены...".

И вдруг заговорил Слухач, словно желая продемонстрировать гостю все достопримечательности деревни. Правда, все знали, что от него тут ничего не зависит. Дети тут же окружили Слухача и принялись его передразнивать. Перец же стоял, открыв рот, почти в буквальном смысле. Ему было одновременно и любопытно, и страшно от того, что можно с человеком сделать.

Тем временем в походном госпитале шла операция.

- Благодарю вас за помощь, коллега, - обратился Врач к Наве. - Мы с вами неплохо потрудились. Теперь надо дать время на кристаллизацию, и он будет ходить, как здоровый человек.

- Подождите, подождите, - подняла руку Нава, - еще не все. Я могу ускорить кристаллизацию, и я это делаю.

- Любопытно, любопытно, коллега, позвольте понаблюдать... Очень оригинальная методика. Пожалуй, я могу ее освоить. Благодарю вас.

- Все, - сказала Нава, утомленно выпрямившись.

- Да, все, - подтвердил Врач. - Это было великолепно. Он пойдет, когда проснется, но поспать ему необходимо.

- Мне тоже, - призналась Нава и удивилась, обнаружив, что разговаривает с мертвяком, как с равным.

"Никудышная, наверное, я подруга, - подумала она. - И с полулюдками вожусь, и с мертвяками, и с чужаками... Но ведь мир не ограничивается Лесом..."

В эту ночь она спала крепко и долго.

А Кулак, подремывая, опершись на дубину, провел ночь возле спящего на лежанке у Врача Колченога.

А Перец, вообще, не спал. Он лежал в гамаке, который ему повесили на улице, устремив взгляд в густые кроны деревьев, полностью закрывшие небо.

"Вот он, Лес, - думал Перец. - И я в нем. Совсем недавно это было немыслимо. И я не понимал, почему... Теперь понимаю, но меня-то не пускали в Лес совсем не поэтому, а потому что Порядок не велел. А почему не велел - никто не знает. Но ведь и хорошо, что не пускали - пустили бы, и я погиб бы без защиты... Значит, что-то в этом Порядке было разумное?.. Или я теперь пытаюсь придать ему разумность? Все-таки жил при нем, подчинялся ему... Страшно ведь признаться себе, что жил в безумии и подчинялся безумию!.. Унизительно... Настолько унизительно, что попробовав жить по-своему, нового безумия не стерпел... А толку-то? Чистая совесть?.. Хорошо, если бы так, да только... Алевтину-то оставил Тузику... Вообще, всех оставил Тузику. Но они сами захотели!.. Не смог объяснить... А возможно ли объяснить?.. Инстинкты глухи к словам... Наверное, я рвался в Лес, потому что подспудно чувствовал, что мне среди людей, среди нормальных людей, не место. И мне казалось, что где-то на планете мне должно найтись местечко... Но ведь и в Лесу происходит то, что мне кажется безумием, то, что никак не укладывается в рамки моей морали. Значит, и здесь я чужой. То же мне открытие!.. И почему Лес должен следовать моей морали? Мораль - это то, что человек придумал для собственного удобства. В природе ее не существует. Поэтому Лес вне морали. Мать-Природа вне морали, по ту сторону добра и зла. У них свои гомеостатические резоны, которые в глобальном смысле могут быть весьма разумны. Только этот смысл ускользает от меня, потому что его суть в том, что я должен быть уничтожен. Мой инстинкт самосохранения вопиет, что это безумие. И он, по-своему, прав, как прав инстинкт самосохранения Леса и Матери-Природы. Однако опыт подсказывает, что крайние меры редко оказываются оптимальными. Всегда существует "золотая середина", которая находит компромисс между всеми правдами. И у нас с Кандидом единственный выход - стать рыцарями золотой середины... Но сможем ли? А другого пути у нас нет".

Кандид спал на своей лежанке-мертвяке. Рядом с ним притулилась Лава. Он ничего не мог с ней поделать - она приходила, когда он крепко спал, ложилась, и он обнимал ее. Его тело обнимало ее, потому что телу было приятно. Оно уже стало привыкать к его юному теплу. А разум начинал возмущаться только утром, но с каждым утром возмущение становилось все менее активным и все более формальным, и Нава с Лавой только хитро хихикали в ответ и обнимали его с двух сторон, и вели к озерку для утреннего омовения, и резвились вокруг него, как дети. Собственно, они и были дети.

Но в это утро на озеро они сбегать не успели, потому что начал просыпаться Колченог, и Кулак громогласно возвестил об этом всей деревне.

- Просыпается, шерсть на носу! - вопил он. - Колченог просыпается!.. Сейчас узнаем, что с ним сделали! - и гулко колотил дубиной по дереву.

Волей-неволей все поднялись и, проклиная Кулака, двинулись к месту операции. Все же, всем было любопытно.

А Колченог и, правда, вертел головой по сторонам, но не дергался, ожидая, когда вокруг него соберется вся деревня. Не каждый день доводится оказаться в центре внимания.

- Ну! - многозначительно произнес Кулак, глядя на Переца.

- Что "ну"? - пожал плечами Перец. - Не я врач.

- Твой мертвяк, ты с него и спрашивай, - отрезал Кулак. - С мертвяками я еще не разговаривал.

В это время ожили манипуляторы Врача и отстегнули ремни.

- Пациент может встать, - сказал Врач уже на лесном языке. За ночь Переводчик снабдил его нужной для этого информацией.

- Ишь ты! По-нашему забалакал, - удивился Кулак. - Эй, Колченог, подымайся, тебе сказали! Развалился тут, как шиш на плеши!..

Тут лежанка переломилась пополам и стала медленно, поднимаясь одной половиной, превращаться в кресло. Колченог оказался в сидячем положении. Выглядел он очень торжественно, но и немного испуганно. Действительно, еще неизвестно, что с ним сотворил этот мертвяк. Боли, правда, он никакой не чувствовал. Ни во время операции, ни сейчас. Колченог со страхом решился, наконец, посмотреть на свою ногу и не узнал ее. Нечто узловатое, перекрученное и изогнутое превратилось в ровную гладкую ногу, которую он видел давным-давно в юности да уж и забыл, когда видел. Колченог сначала побледнел, потом покраснел, потом растерянно огляделся по сторонам, толком никого не разглядев.

- Ну, давай-давай, старый пень, слезай! - поторопил его Кулак. - Че головешкой-то крутишь, как мертвяк? Народ ждет...

Колченог глубоко вздохнул и потянулся к костылям, прислоненным сбоку от лежанки.

- Не нужны тебе, Колченог, костыли, - твердо сказала Нава. - Вставай и иди!

Колченог испуганно посмотрел на нее, но подчинился - осторожно сполз ногами вперед с кресла-лежанки и встал на землю, не отпуская опоры.

- Иди! - сказала Нава приказным тоном.

Колченог послушно сделал шаг, еще один, покачнулся, удержался в равновесии - все-таки отвык ходить на нормальных ногах.

- Скороход ты наш, шерсть на носу! - восторженно воскликнул Кулак, вызвав общий смех. - Получилось! Вот же, бродило в рыло, получилось!.. Не обманул Перец... Лады! Пусть живут! Такие мертвяки нам не помешают. Глядишь, еще какая польза от них обнаружится. А, Перец?

- Уверен, что обнаружится, - кивнул, улыбнувшись Перец.

А Колченог шел и шел, пока медленно, не очень уверенно, но с каждым шагом поступь его становилась тверже. Потом он повернулся, подошел к Врачу и поклонился:

- Спасибо, Лекарь! Не чаял, не гадал, вон как вышло... Если что надо будет, ты мне скажи!.. Завсегда...

- Это ты мне скажи, если что не в порядке будет, - ответил Врач удовлетворенным тоном. - Для меня наивысшее удовольствие лечить людей... Ты вон ее еще благодари, Наву, без нее я бы лечил тебя дольше. Не раньше, чем через неделю так бы начал ходить...

- Спасибо, Нава, - со слезами на глазах поклонился ей Колченог. - Спасибо, дочка.

- Бегай, Колченог, бегай, - улыбнулась она. - Радуйся жизни!..

- Какой же я Колченог теперь? - вдруг развел он руками. - Теперь это неправда! Как же меня теперь звать?..

- Да сказал же я тебе - Скороход! - воскликнул Кулак. - Вот же, шиш на плеши, непонятливый какой! Скороход ты, Скороход!.. Запомнил?

- Ско-ро-ход, - повторил Колченог, прислушиваясь. - А ничего, неплохо звучит!.. Спасибо всем вам: тебе, Перец, особенно, и тебе, Молчун... Не ты. Так бы не было этого...

- Господин директор! - вдруг заговорил Слухач. - Докладывает МБМ. Над биостанцией дирижабль, без оружия. Экипаж - три человека. Вывесили надпись: "Это я - Стоян! И Алевтина! Перчик, привет!". Пропускаю...

- Правильно! - ответил Перец в микротелефон, висевший у него на шее. Сообщение шло и через него, но Слухач кричал громче. - Пропустить. Это друзья.

"Друзья ли? - мрачно подумал он про себя. - Остались ли еще у меня друзья в том мире?"

- Они движутся в вашу сторону, - сообщил Слухач. - Можете наблюдать.

- Спасибо, попробую, - ответил Перец. - Благодарю за отличную службу... Надо выйти из деревни, - обратился он к Наве. - Отсюда не увидишь.

- Пошли, - кивнула Нава. И они пошли. Перец забежал к своей технике и одолжил на время бинокль. Просто удивительно, что там было все. Прыгающие деревья освободили проход при их приближении, и вся толпа вытекла в это отверстие. Нашли поляну, немного свободную от деревьев. Над ней начал расходиться лиловый туман, открывая чистое синее небо.

- Красиво! - вздохнув, сказала Лава. Кандид улыбнулся. Да, это было красиво, но последнее время не очень доступно. А жаль.

И вот в это синее окно медленно вплыл маленький белый дирижаблик, от которого доносилось тихое жужжание. Сбоку, действительно, висел плакатик, удерживаемый в вертикальном положении висящим снизу грузом. Перец поднес к глазам бинокль и прочитал надпись, сделанную двумя разными почерками. Почерк Алевтины он узнал. Чуть выше торчали их улыбающиеся головы с развевающимися волосами, что смотрелось неплохо.

"Неужели они обрели друг друга?" - попытался порадоваться за них Перец, но почему-то не очень в это поверил. Он протянул бинокль Рите.

- Надо же, - сказала она. - Не думала, что у него когда-нибудь выйдет... Впрочем, сдается мне, нас объезжают на кривой козе гуманизма... Теперь они смогут катать своих туристов на дирижаблях. Понятно, что мы не будем их сбивать... Но это явно придумал не Тузик и не Домарощинер, а кто-то из наших братьев гуманистов-интеллигентов. Наверное, Стоян и придумал. Он же у нас романтик...

- Я тоже раньше рвался в Лес, а меня не пускали, - задумчиво напомнил Перец. - И мне было обидно... Пусть хоть издалека посмотрят. Созерцание Леса возвышает.

- Таких, как ты, единицы, - покачала головой Рита. - А сюда будут сгонять тысячи.

- Все-таки дирижабли не боевые вертолеты, - заметил Кандид. - Непосредственного контакта с Лесом не будет.

- Все равно не нравится мне эта ползучая экспансия, - вздохнула Рита. - Лиха беда - начало...

- И что ты предлагаешь? - спросил Кандид.

- Пока не знаю... Только я... мы не одни в Лесу... Пока мы размышляем, может последовать неожиданная для нас реакция...

- Интересно, - хмыкнул Перец. - А как у вас, подруг, решается проблема связи?.. Конечно, это военная тайна.

- От кого? - усмехнулась Рита. - Нам в Лесу некого бояться.

- Через Слухачей общаются, - хихикнул Кандид. - Только нам какой-то бракованный достался.

- Мы сами себе Слухачи, - сказала Нава. - Нетрудно было бы догадаться.

- Догадка - лишь гипотеза... - заметил Перец. - И что вам говорят подруги по данному вопросу?

- Ты что, думаешь, что мы, как телефоны, постоянно подключены к сети?

- Я ничего не думаю и не знаю, - развел руками Перец. - Я просто спрашиваю.

- Пока ничего не говорят, - объяснила Нава. - Каждая подруга вправе принимать собственное решение... Но если будет общее...

- Понятно, - кивнул Перец. - Демократический централизм...

- Ну, и хорошо, если тебе понятно, - улыбнулась Нава, которая уже вполне привыкла к этому чужаку с Материка и про себя иногда называла его вторым Молчуном, хотя понятно, что второго Молчуна для нее быть не может.

"Не теряю ли я его? - мелькнуло испуганно. - Может, зря я все это с Лавой затеяла?"

А Кандид, словно почуяв ее тревогу, вдруг обнял Наву за плечи и, улыбнувшись, сказал:

- Уверен, что Нава сообщит нам о своем решении. Мы ведь не чужие.

- И Рита, - сказал Перец, тоже обняв Риту за плечи.

"Не знаю, не знаю, - подумала Нава. - Успею ли?.. Смогу ли?.."

"Бедные наивные мужички, - с материнской нежностью подумала Рита. - Совсем-совсем дети, уверенные в непогрешимости мамочки... А мамочка абсолютно в себе не уверена... Жаль, если им придется срочно повзрослеть. Дети так прелестны... Дети... Дети... В этом что-то есть..."

- Идея! - вдруг воскликнула она. - Они хотят Лес - надо им его дать!..